Улыбка Пол Пота - Страница 42

То, что арестовывали таких, как Сромей, неудивительно. Он учился и работал за границей и, по мнению тайной полиции, мог легко продаться иностранным разведкам и другим врагам. Студентов, обучавшихся за границей, было не так много. Все друг друга знали. Под пытками они сдавали своих знакомых, и в списках подозреваемых всплывали одни и те же имена.

Один снимок остается в памяти навсегда. Он до сих пор словно стоит у меня перед глазами. Маленький мальчик. На вид не старше пяти. Маленький враг народа.

Мальчик очень похож на моего младшего брата в детстве. Эта фотография ломает последний защитный механизм моего подсознания. Стирает разделительную черту между «нами» и «ними».

Я сажусь на ступени и плачу.

149. [ПРАВИЛА, НАПИСАННЫЕ НА ДОСКЕ В ОДНОМ ИЗ КЛАССОВ ТУОЛСЛЕНГА,

ПРЕВРАЩЕННОМ В КАМЕРУ ДЛЯ ЗАКЛЮЧЕННЫХ]

Отвечай на мои вопросы. Не пытайся уклоняться.

Не пытайся что-либо скрывать, уводя разговор в сторону.

Не смей мне перечить.

Не будь дураком — ты здесь, потому что осмелился саботировать революцию.

Отвечай на мои вопросы незамедлительно, не тратя время на раздумья.

Не смей рассуждать ни о своем аморальном существовании, ни о своем видении революции.

Не смей кричать, когда тебя бьют или пытают электрошоком.

Ничего не делай, сиди неподвижно и жди моего приказа.

Если тебя не спрашивают, молчи. Выполняй приказы быстро, не протестуя.

Не пытайся прикрыть свое предательство отговорками про Кампучию Краом.

Если ты не станешь выполнять вышеперечисленные правила, тебя будут пороть электрическим проводом.

Если ты не будешь выполнять мои приказы, то получишь десять ударов хлыстом или пять электрических разрядов.

150.

Посередине железный прут длиной в несколько метров. Матовый кафельный пол: белые, цвета слоновой кости, и медово-желтые клетки. Ставни на окнах закрыты, как ночью. Все заключенные садятся на пол, вытянув ноги. Надзиратели приносят тяжелые металлические скобы — на каждом конце петля. Скобы надевают на лодыжки заключенных, затем в петли, под ногами арестантов, просовывают прут.

Одного за другим узников нанизывают на длинный прут. Они сидят в ряд, вытянув ноги. Когда прут проходит через последние петли, его прикрепляют к полу висячим замком. Прикованы все. Чтобы освободить того, кто сидит посередине, нужно отцепить всех, кто с краю.

     разговоры запрещены. По правилам заключенным
              даже не разрешается шевелиться. Но
        это почти невозможно. Надзиратели ругаются
нарушения. часто бьют, палкой электрическим проводом.
     Они лежат, день за днем ночь за ночью. Комары —,
     на лодыжках остаются. совсем скудное. голодают,
        и. Ино гда освобождают, надзиратели могли
        на допро. тихо, сверчков гекконов возгласы,
         крики п тают, обратно, сломаны глаза. Не?
                    М,      коридор.      движется
                                   …

151.

В Демократической Кампучии людей не казнили.

Их «давили».

Как любое контрреволюционное сопротивление.

Чистки продолжались с прежней силой, и Организация отбирала все большее число людей для «перевоспитания». Или «продвижения». Проходил день или два, и бывшему товарищу приписывали к имени букву «а». Это означало «достойный презрения», «омерзительный», «отвратительный».

152.

ЛУЧШЕ ПО ОШИБКЕ УБИТЬ НЕВИНОВНОГО, ЧЕМ СОХРАНИТЬ ЖИЗНЬ ВРАГУ!

153.

Товарища Витиа попросили сложить свои вещи. Полная радостных предчувствий, она быстро собралась — она получила неожиданное повышение, удостоилась продвижения на региональный уровень. Уехала, не простившись ни с детьми, ни с друзьями, как того требовал несентиментальный революционный обычай.

Через неделю поступило сообщение, что «достойная презрения предательница Витиа (а’Витиа) была раздавлена вместе со всей своей контрреволюционной сетью».

154.

Я стою у входа в S-21. Территорию окружает высокая стена, увенчанная колючей проволокой. Раньше здесь висел транспарант: «Укрепляй дух революции! Будь бдителен, разоблачая стратегию и тактику врага, чтобы защитить страну, народ и Организацию». Транспаранта больше нет.

Здесь останавливались грузовики. Дверцы откидывали и арестантов, с повязками на глазах и скрученными руками, выталкивали из кузова.

Мгновение перед этим. Возможно, представляется мне, такое же мгновение тишины, как в Освенциме незадолго до остановки поезда. Состав замедлял ход, и все на секунду замирало. Неопределенность длиной в несколько вздохов.

И S-21, и Освенцим были лагерями смерти. Разница лишь в том, что перед казнью из узников S-21 пытались выбить какую-то информацию. Полученные под пытками признания должны были содержать путеводные нити, ведущие, возможно, к самому ядру Заговора.

Люди, которые проходили через ворота S-21, считались активными врагами. Они совершили преступление против революции. В нацистской Германии заключенные в лагерях смерти часто получали какие-то задания. Здесь это было немыслимо. Здесь даже надзиратели были под подозрением. За три года существования тюрьмы многие из них были сами арестованы и казнены. Достаточно было задремать на посту или во время пыток нанести слишком слабый или же слишком сильный удар. Или допустить, чтобы заключенный умер от увечий, прежде чем допрос объявят оконченным.